Стихи Натальи Мамлиной никогда не хотели блистать, эстетически наследуя пастельным стихам безвременья, но если воинствуют, то за понимание сути происходящего, изуродованного информационными потоками до полной неузнаваемости.
Лирика эта надиктована автору внешне простой, но сплетенной из сплошных противоречий жизнью. Сознавая себя одним из бесчисленных зерен творения, автор начинает спасать себя неузнаванием соблазна, примерным очерчиванием границ мирового зла как территории нравственной чумы…
Как бы ни менялся тон стиха, это всегда голос поначалу негромкий, но несомненно живой и сомневающийся, спотыкающийся о внутренний разлад. Голос посмевшего жить, мужественный уже в том, как мучительно пытается осознать себя как одиночку и как поколение одиночек…
Язык Мамлиной собствен, придирчив к себе, не случаен и потаен в той самой мере, в которой сочетание этих свойств повествуют о приходе в мир нового слова. В данной книге человек виден во всей протяженности искренности: страхов, сомнений и надежд.
Только это и есть поэзия.
Ничто другое.
Сергей Арутюнов
«Литературные известия», № 09 (77), 2011
